Улыбка фортуны - Страница 30

Туман начал медленно рассеиваться, приоткрывая очертания бухты. Скалы проступили более четко. Вдалеке справа тянулась высокая гряда, обрывающаяся в море, и Мэри заметила там тонкий лучик света. Сначала она решила, что это звезда, пробившаяся через пелену тумана, но вскоре поняла, что это не так. Свет двигался в темноте, словно большой белый глаз. Он плясал на волнах как живой. Неожиданно Мэри все поняла, и этот мерцающий огонек стал для нее символом ужаса. Это был фальшивый маяк, зажженный дядей и его сообщниками.

Внизу в направлении берега торопливо пробирался какой-то человек. Люди обернулись на звук его шагов. Он сложил руки рупором и что-то крикнул, но Мэри не расслышала его слов. Те, что стояли на берегу, сразу зашевелились, некоторые бросились навстречу бегущему, но он снова что-то выкрикнул и указал рукой в сторону моря. Тогда они побежали к линии прибоя, их крики перекрывали шум волн. Ее дядя — она узнала его по огромному росту и широким плечам — поднял руку, призывая к тишине. Все замерли. Эти люди напоминали стаю воронов, чернеющую на белом песке. Из темноты появился еще один луч Света. Он не плясал на волнах, как первый, — его тяжело качало, он проваливался и вновь возникал. Расстояние между ним и первым лучом сокращалось. Люди, столпившиеся на берегу, стояли неподвижно в ожидании.

Второй огонь снова поднялся на волнах, и Мэри разглядела массивный корпус корабля. Он неумолимо приближался к фальшивому маяку, словно ночная бабочка на огонек свечи. Терпеть больше не было сил. Она вскочила и бросилась вниз по склону, крича и плача, размахивая руками над головой, стараясь перекричать шум волн и ветер. Кто-то заметил ее и бросился наперерез. Чьи-то руки схватили Мэри и повалили наземь. Крик оборвался — ей в рот забили кляп, руки скрутили за спиной. Тугая веревка впилась в тело. Потом ее бросили лицом вниз в двадцати ярдах от прибоя, и она осталась лежать, беспомощная, не в силах даже кричать.

…Словно под воздействием таинственного магнита, море отступило — начался отлив. Мэри извернулась и увидела, что корабль, напоминающий огромную черепаху, уже совсем близко. По палубе метались черные точки. И вдруг глыба корабля раскололась надвое. Люди посыпались в бушующее пенное море.

Мэри закрыла глаза, уткнувшись лицом в песок. Тишине пришел конец — те, что долгие часы таились на пустынном пляже, неслись по берегу, крича и улюлюкая в диком возбуждении, и бросались в волны прибоя, не думая об опасности. То были не люди, а звери. Некоторые сбросили одежду и бежали нагишом в холодной декабрьской ночи, чтобы ничто не мешало им выхватывать из волн то, что принес прибой. Они галдели и ссорились, как обезьяны, вырывая вещи друг у друга. Кто-то разжег костер на скале, и пламя отбрасывало желтый свет на берег и волны. В этом свете метались черные тени.

Когда на берег вынесло первого мертвеца, они столпились вокруг, обшаривая его одежду. Грабители лихорадочно ощупали его пальцы в поисках колец и после этого бросили. Тело колыхалось в волнах прибоя.

Отлив кончился, вода начала прибывать, сильно похолодало. На горизонте начало светлеть. Разбойники не замечали этого, продолжая метаться по берегу. Наконец Джо Мерлин поднял голову и принюхался, озираясь. Потом что-то крикнул, показывая своим товарищам на небо, продолжавшее бледнеть. Они колебались, глядя на плавающую вокруг добычу, но потом дружно выскочили из воды и помчались к лощине. Они опаздывали. Удача заставила их забыть об осторожности.

Джо Мерлин вытащил кляп изо рта Мэри и поднял ее на ноги. Она была не в состоянии двигаться сама. Время летело неумолимо, с каждой минутой становилось все светлее и светлее, и он перебросил ее через плечо, словно мешок. Ее голова болталась, когда он бежал по пляжу в сторону лощины. Грабители лихорадочно и суетливо грузили добычу на спины трех лошадей. Протрезвевший хозяин подгонял их. Карета застряла в лощине и никак не хотела сдвинуться с места, это усиливало панику. Некоторые бросились бежать дальше, бросая награбленное. Рассвет был их врагом, и лучше было встретить его в одиночку: здесь, на побережье, все знали друг друга в лицо, и подозрение могло лечь на всякую группу незнакомых людей. Беглецам выкрикивали вслед проклятия те, что вынуждены были возиться с каретой. В спешке они толкали ее так грубо и неловко, что карета опрокинулась на бок и одно колесо отвалилось.

Эта неудача окончательно вывела их из себя. Последовал дикий штурм оставшейся телеги, что стояла чуть дальше, и перегруженных поклажей лошадей. Кто-то, кто сохранял еще разум и выполнял команды хозяина, поджег опрокинутую карету: она могла служить уликой. Люди бились за право влезть на телегу — в ход были пущены камни и осколки битых бутылок. Хозяин и его подручный, бродяга Гарри, имели преимущество — у них были пистолеты. Они стояли спиной к телеге, а вокруг бушевала толпа сообщников, которые теперь глядели на них как на врагов, заведших их в ловушку. Прогремел первый выстрел, пуля взрыла песок, но один из противников успел ткнуть хозяина в глаз острым обломком камня. Джо Мерлин поразил нападавшего вторым выстрелом. Парень согнулся пополам и упал на землю, вскрикнув от смертельной боли. Гарри прострелил горло другому. Остальные бандиты, бросив умирающих товарищей, пустились наутек.

Кровь бежала из разбитого глаза хозяина. Вместе с бродягой Гарри они перетаскали часть награбленного и погрузили на телегу рядом с Мэри. Основная добыча была брошена на берегу: они не решились вернуться за ней — с каждой минутой светлело.

Двое застреленных валялись возле телеги. Их тела служили уликой, и Гарри отволок их в костер. Джо Мерлин впряг лошадь, оба без слов взобрались на телегу, и она тронулась с места.